«Некоторых мужчин голыми руками не возьмёшь… нужны ноги!» – философствовала Моника Надь, пока шла вдоль длинного ряда виноградных лоз.  Ноги Моники, надо сказать, были обтянуты ажурными чулочками и окутаны батистовыми нижними юбками с волнами кружев и кокетливыми бантиками. Но поверх всего этого великолепия девушка надела темную и грубую рясу церковного служки.  В такой одежде проще, не привлекая к себе внимания, добраться до условленного места встречи с падре Бернардо… ну а там, если всё пойдёт как надо, рясу можно скинуть мгновенно!

Моника ступала легко, не спотыкаясь – зрение оборотня позволяло ей самой тёмной ночью выбирать дорогу так же легко, как и днём. Если бы она ускорила шаг, она пришла бы на встречу вовремя… но какая же девушка вовремя придёт на назначенное свидание?

Толстенький католический священник не вызывал у Моники нежных чувств. Однако падре Бернардо был образованным и очень начитанным человеком, имеющим, помимо прочего, доступ к церковным архивам. А монастырские летописи и внутренние отчёты, – Монику это всегда смешило, – являлись отличным источником для получения информации о колдовстве, колдунах и магических гримуарах. Церковники, истово искореняя все упоминания о подобных вещах в светской литературе, старательно записывали для собратьев, что именно они искоренили. Порой такие описания оставались единственным следом, который магический предмет оставил на земле…

Конечно, падре Бернардо помнит, что информация из архивов – не для распространения. Церковное руководство не одобрит, если преподобный отец разыщет в старинных летописях сведения о древней магической книге и передаст их какой-то венгерской авантюристке. Это может поставить крест на его карьере… но, как известно, мужчина, потерявший голову от страсти, способен на всё.

А Моника ради информации о потерянной книге оборотней постарается разбудить в мужчине самую пылкую, самую безумную страсть.

Моника издалека услышала шаги падре Бернардо – священник спешил, спотыкался и чертыхался. Девушка, не выдавая своего присутствия, неслышно заскользила следом, забавляясь в душе. Сколько бы заставить его подождать? – думала она. – Пятнадцать минут? Час? Хотя нет, час не надо. Я сама первая столько не выдержу. Скуууучно же…

Скуки Моника не выносила. Ей непременно надо было что-то делать, куда-то идти, решать какую-то задачу. Оборотни, знавшие её близко, порой говорили, что у Моники под хвостом шило. На что Моника обычно отвечала, что это не шило, а внутренний стержень; и что завидовать дурно.

Так и не решив для себя вопрос, на сколько следует опоздать, Моника свернула за поворот тропинки… и неожиданно увидела, как ноги падре Бернардо, мелькнув, исчезают в кустах. Будто кто-то сильный неожиданно сдёрнул преподобного отца с тропы!

Это что ещё за конкуренция?

Кто посмел переступить Монике Надь дорогу и наложить лапу на нужного ей человека? Что за наглость! Ну, сейчас она ему покажет!

В три хороших прыжка Моника кинулась в те же кусты и налетела на вампира, который ловко скрутил священника и явно готовился отведать крови. Вампир? Да какая разница! Пусть хоть сам Альфа – сейчас девушка-оборотень была разъярена и не побоялась бы кого угодно!

– Не тронь его! – выкрикнула Моника, отталкивая вампира от его жертвы. – Он мой!

– С какой это радости он твой? Я первая на него глаз положила! – возмутилась Моника. – И вообще, тебе лишь бы пожрать, а мне он для дела нужен. Сам ищи другого.

Моника не ощущала запаха крови, а значит, падре Бернардо был ещё цел. А если не двигается – значит, без сознания. Это было хорошо. Священник ничего не увидит и не узнает ничего об оборотнях и вампирах. Когда он очнётся, можно представить случившееся нападением обычных грабителей.

Точнее – если очнётся. Сперва надо выцарапать преподобного отца у вампира. Та ещё задачка! Вампиры не менее сильные и ловкие, чем оборотни, но у вампиров, кроме того, есть магические способности, порой очень неприятные в бою. И ведь никогда не знаешь заранее, какие именно способности у конкретного вампира!

Исход драки виделся неоднозначным. Но, может быть, ещё удастся уладить дело полюбовно? Этот вампир не торопится нападать (хотя многие вампиры бросились бы на оборотня сразу, желая убить за один лишь факт его существования).

К тому же при ближайшем рассмотрении он оказался симпатичным. Монике нравились такие – с наглым и нахальным взглядом.

– Хочешь, поищем новый ужин вместе? – предложила она, легко перейдя от возмущения к интимному, доверительному тону. – Поохотимся, развлечёмся… Не будь букой!

Ну и зануда!

- Ты бы его не поймал, если бы я его не выманила, - тихонько фыркнула Моника. - Поэтому первая была я!

Объяснять вампиру, зачем ей понадобился священник, Моника, естественно, не собиралась. Знать о поисках старинного гримуара живым мертвецам не следовало. Как раз наоборот - от них следовало хранить всё в тайне.

Ради сохранения тайны, в принципе, можно было даже пожертвовать таким потенциально ценным информатором, как преподобный отец. Но пока Моника не видела в  этом необходимости.

- Ну что ты как маленький, честное слово! - ответила она на вопрос вампира. - Зачем бывает нужен человек? Либо он что-то знает, либо что-то может сделать. Будто вы людей как-то по-другому используете! Лучше пригласил бы ты даму на ужин.   

Отредактировано Monica Nagy (2016-04-04 18:55:51)

– Отлично, договорились! – радостно сказала Моника. Она ведь именно этот вариант и предлагала с самого начала.  Хорошо, что вампир согласился. Правда, он поставил условие, что ловить надо именно священника… ну что ж, это придаст дополнительный азарт охоте.

Охотиться вместе с вампиром! Это рискованно и опасно. Как известно, вампиры коварны, хитры и оборотней не любят. Нет никаких гарантий, что этот блондин с нахальным взглядом при первой же возможности не порвёт Монику на ленточки. Но Моника обожала риск.

А кроме того, этот вампир ей нравился. Было в нём что-то... соблазнительное.

Оставался только один нюанс, который пропустить было никак нельзя:

– А ножкой, к твоему сведению, я вовсе и не топала. Когда я топаю ножкой, это по-другому выглядит. Вот так!

Одним лёгким движением Моника подняла до колен рясу и выставила вперёд ножку – в ажурном чулке. Демонстративно потопала ею, стуча каблучком туфли о камешек. И позволила чёрной рясе упасть обратно, будто опустила театральный занавес.

– Вряд ли ещё кто-нибудь из каноников гуляет один ночью, – перешла она на деловой тон.  – Значит, будем выманивать их из клуатра. Например, я могу стучать и слёзно звать на помощь. По идее, должны открыть. И тут ты его схватишь! Правда, необязательно, что откроет именно священник. Может и служка. Но всё равно – дверь-то уже будет открыта. А внутри священники точно есть.

План был совершенно непродуманный, но Моника считала, что подробности можно решить по ходу дела.

– И кстати, – добавила она, – а как тебя, собственно говоря, зовут?

Отредактировано Monica Nagy (2016-04-05 20:35:03)

– А я Моника, – ответила девушка. Она отметила, что Даниэле не назвал своей фамилии, но её это не смутило. На одну ночь сойдёт и так. А потом… если надо будет выяснить, кто такой этот вампир, Моника выяснит. В этом она ни капли не сомневалась.

А имя интересное. Не Даниэль, не Дэниел, а именно Даниэле. Итальянец, значит. Ну, если имя не вымышленное, само собой.

– У него ещё в рукавах сутаны внутренние карманы есть, – поделилась она, наблюдая, как вампир потрошит одежду падре Бернардо, – чтобы удобнее было пожертвования складывать. И на шее, на цепочке, серебряный образок… Бери всё! Пускай он, когда очнётся, подумает, что на него напали грабители! Ведь так будет лучше, правда? А ещё можно его связать. Но мне нечем… хотя, это можно сделать его собственным поясом…

Она скептически посмотрела на пояс. М-да, вряд ли таким поясом удастся кого-то крепко связать. Но это и к лучшему – священник сможет освободиться сам и будет чувствовать себя героем.

Даниэле тем временем вытащил у падре Бернардо платок, маленький флакончик с духами, несколько монет, ключ и сложенную в несколько раз, потёртую на сгибах бумажку. Видимо, записку.

– Дай посмотреть, – заинтересовалась Моника.

– Вязать его не стоит, – сказал вампир, и Моника легко отказалась от своей идеи. Она без проблем готова была уступать в мужчинам в мелочах, если в крупных делах мужчины поступают так, как ей надо.

А Даниэле пока делал именно то, чего Моника от него хотела. Например, вот, согласился оставить падре Бернардо в покое. И дал ей записку, когда она попросила.

Вот только записка эта была Монике непонятна. Цифры какие-то… то ли шифр, то ли упражнения счетовода. Или математика. Левый край страницы был оторван – возможно, разгадка крылась там? Но вампир, кажется, нашёл разгадку и так. Уж очень выразительно он усмехался.

– Даниэле, – ласково сказала Моника, когда вампир затащил тело священника под виноградные лозы, – ведь ты умный, вот объясни мне: а что это за цифры?

Рассудив, что получить ответ она может и по пути, девушка сделала несколько неслышных шагов в сторону собора. Оглянулась на вампира: идёт ли он за ней?

Устройство клуатра Моника представляла себе хорошо. Слева от главного входа в собор есть ещё одна дверь, поменьше. Она ведёт во внутренний дворик, обрамлённый галереей с арками. Под галереей есть проходы в кельи, кладовые, трапезную; а в северном углу двора есть каменная лестница наверх, на второй этаж. Там тоже кельи.

Правда, Моника не знала, в какой келье кто ночует, но какая разница? Даниэле же сказал, что ему сойдёт любой святоша.

Кто-то напортачил с финансами? Интересно! И если лист из бухгалтерской книги выдран, то, очевидно, кто-то хотел это скрыть! А зачем этот лист падре Бернардо? Либо он раскрыл чужие финансовые махинации и хотел уличить или шантажировать виновника, либо эти махинации были его собственными. И если он хотел скрыть собственные преступления… тогда у Моники появлялось оружие против преподобного отца! На случай, если её женских чар окажется недостаточно для получения информации из архива. Всегда полезно иметь запасной вариант, не так ли?

– Спасибо, Даниэле! – девушка спрятала записку в складках своего одеяния и послала вампиру чарующую улыбку. Возвращать бумажку она, разумеется, и не подумала. – Ты очень умный, даже не сомневайся. Я такие вещи чувствую интуитивно, а женскую интуицию не обманешь.

Моника уверенно шла к собору Сан-Джорджо-Маджоре, прислушиваясь, тем не менее, к тому, что происходит у неё за спиной. Вдруг вампир решит напасть неожиданно? Моника в любой момент была готова отпрыгнуть.

- Надеюсь, ты знаешь, куда идешь? – спросил вампир. – Я полагал, нам нужно найти дверь, которую открывает ключ святого отца. А он вряд ли вышел через парадный вход...

– Через парадный, именно через парадный, – тихо рассмеялась девушка. – Только это не вход в клуатр, а двери в собор. Через собор можно пройти во внутренний дворик… Понимаешь, на ночь все двери запираются, и ключи у падре Франциско. Но иметь ключ от собора падре Бернардо положено по долгу службы! Вот он через собор и шмыгает. Дверные петли смазаны хорошо, открываются тихо. Опять же, если падре увидят идущим из кельи в собор, всегда готово оправдание: помолиться, мол, он желает среди ночи перед алтарём! Дело богоугодное!

А потайные ходы, увы, были наглухо заколочены с тех пор, как закрыли бенедиктинский монастырь при соборе. Во всяком случае, так Моника поняла из рассказов падре Бернардо.

- Я бы не советовал тебе заниматься шантажом. Как бы не вышло боком…

- Ой, Даниэле, – в восторге прошептала Моника, – какой ты заботливый!

Настолько заботливый, что просто не верится. А к тому же ещё и умный. И красивый. И – Моника прекрасно это видела – ироничный. Невероятное сочетание достоинств!  Вампир явно заслуживал того, чтобы познакомиться с ним поближе…

Правда, Моника отдавала себе отчёт, что если Даниэле действительно умён, такое сближение может оказаться опасным и для неё лично, и для всей стаи. Вампиры и оборотни слишком долго считали друг друга врагами.

«И Альфа тоже будет недоволен, – предсказала про себя Моника, – дескать, а вдруг я во сне выболтаю наши тайны? А какой там сон, с вампирами разве уснёшь… Но в чём-то он прав: у вампиров может найтись много способов вытягивать из смертных интересные сведения».

Из этого напрямую следовало, что падре Бернардо придётся убедить (или заставить – тут как пойдёт) предоставить ей информацию из архивов как можно скорее. Не позже чем завтра. А получив информацию, священника нужно убить. Жалко, конечно – хотелось бы использовать его и дальше, – но сохранение в тайне поиска книги оборотней важнее всего!

Меж тем виноградник кончился. К тёмной в ночи громаде собора оборотень и вампир проскользнули неслышно – двумя быстрыми тенями. Вдоль стены пробрались ко входу, поднялись по ступеням. Вампир открыл дверь.

Внутри было темно. Несколько горящих лампад освещали алтарь, но клирос, хоры, галерея и прочее терялись во мраке. Пахло ладаном и воском.

«Какая романтическая обстановка, - оценила девушка, - в самый раз для занятий любовью… Но не рано ли начинать любовные игры с этим вампиром? Мы ещё мало знакомы. Вот после охоты… после охоты будет в самый раз».

В исповедальне было тесно. Моника с полным правом  считала себя стройной девушкой, да и Даниэле толстяком назвать было трудно, но всё-таки маленькая кабина создавалась в расчёте на одного. К тому же очень мешала скамеечка для коленопреклонений, упирающаяся девушке в голень. Моника повозилась, стараясь не создавать шума и тем не менее найти для себя удобное положение. Нашла. В этом положении её бедро упиралось вампиру, так сказать, в самую интимную часть тела, а бюст крепко прижимался к его груди. Зато скамеечка перестала беспокоить.

Шаги меж тем приблизились, послышался разговор. Один из собеседников  страдал лёгкой одышкой – видимо, был полноват. А у второго был чёткий, сухой, похожий на шелест увядших листьев  голос.

– Осторожно, здесь стулья, – предупредил одышливый.

– Я знаю, – отозвался его собеседник.

– Ты кому-нибудь ещё говорил об этом?

– О стульях?

– Нет! Об этих… богомерзких созданиях.

– Пока никому. Я не был уверен. Теперь скажу. И ты скажи.

– Я? Мне – пойти к главе гильдии охотников? Ты меня кем считаешь? – возмутился тот, кто страдал одышкой.

– К нашему главе я схожу сам. Тебе надо к кардиналу.

– Чтобы он счёл меня фантазёром, впавшим в панику?

– Боишься насмешек?

– Я? Я боюсь, что это всё равно ни к чему не приведёт! Сейчас девятнадцатый век! Весь клир старается идти в ногу со временем и смеётся над бабушкиными сказками. А оборотни для них – это именно бабушкины сказки.

При упоминании об оборотнях Моника напряглась, как напрягается перед прыжком рысь, сидящая в засаде. Очень хотелось выскочить и начать убивать, и сдерживало только желание послушать дальше – может, скажут ещё что-нибудь интересное?

– Оборотни начнут убивать людей. Станешь сидеть сложа руки? – ронял фразы чёткий и сухой голос.

– Ну, ладно… – пошёл на попятную второй голос, одышливый. –  Ну, я схожу… А что дальше? Даже если Его высокопреосвященство мне поверит… ну, что он может сделать?

– Предупредить паству. Рыбаки суеверны. Они поймут.

– Эх, ничего ты не понимаешь… – вздохнул невидимый священник. – А репутация нашей Церкви? Надо учитывать, что скажут в Риме!

– Будут гибнуть венецианцы. Ты этого хочешь?

– Нет! Схожу я, схожу. Я же сказал тебе уже!

– Правильно. Оборотней пока мало. Начнём прямо сейчас – справимся.

Одышливый священник только вздохнул.

– Бывай, – коротко уронил охотник.  – Запри за мной.

– Ну… это… Благослови тебя Господь…

«Нет уж, так просто ты отсюда не уйдёшь!» – вскинулась Моника. Отпускать охотника, разнюхавшего про присутствие оборотней в Венеции, и уже готового поставить на уши не только всю свою гильдию, но и простых людей… да ни за что!

Конечно, рано или поздно венецианские охотники разузнают про оборотней. Но всё-таки пусть это будет поздно, а не рано!

– А вот хренушки вам, – тихо пробормотала Моника, протискивая руку между стенкой и бедром Даниэле, чтобы дотянуться до двери исповедальни и распахнуть её.

– Тише! Да тише же! – шипел Даниэле. Интересно, как он себе это представляет? Моника должна выплыть из исповедальни бесшумно, печально, и начать убивать в темпе медленного вальса?

Но только девушка собралась прямо и нелицеприятно объяснить вампиру своё мнение на этот счёт, как он поцеловал её прямо в губы. «Невероятное нахальство! Но… в сущности… если вдуматься… охотник ведь может немного и подождать…» – подумала Моника и пылко ответила на поцелуй.

А потом и ещё на один.

Охотник, меж тем, ждать не собирался. Неизвестно, услышал ли он возню в исповедальне, и если услышал, то как именно её истолковал, но после паузы  Моника услышала сухой смешок, похожий на треск сломанной ветки, и слова:

– Пойду. До встречи.

– Да-да, – отозвался одышливый собеседник, – до встречи…

«Ещё минуту, – думала Моника, обнимая Даниэле, – ещё одну. И вперёд».

Шаги отдалились в сторону входной двери. Звякнули ключи.

«Ну, ничего, – подумала Моника, – я его догоню ещё до того, как он подойдёт к пристани!» Жарко прошептала Даниэле в самое ухо:

– Последний разок, и выходим!  – и снова поцеловала вампира.

Даниэле настолько быстро и умело вырубил преподобного отца, что Монике вообще не пришлось участвовать в нападении. В целом неудивительно: обычный человек вампиру, конечно, не конкурент. Но обидно: Моника обещала Даниэле помощь, а помочь-то оказалось как раз и нечем. Если бы для охоты надо было проникать в клуатр, искать нужную келью – тогда да, тогда таланты оборотницы пригодились бы. А так…

«Ну, я зато могу поаплодировать и повосхищаться,  – подумала неунывающая девушка. – Подвиг героя ценен вдвойне, если совершён на глазах прекрасной дамы!»

И, стремясь честно выполить свою часть договора, Моника кинула на вампира долгий восхищённый взгляд, взмахнув для убедительности ресницами.  Аплодировать не стала: и без того достаточно пошумели.

Отворив дверь и затем аккуратно заперев за Даниэле с его ношей, Моника спрятала ключ в карман. Ещё пригодится.

– Ужин ты помогла мне найти, так что считаем: сделка состоялась. Падре Бернардо всецело твой.

– Даниэле, с тобой так приятно иметь дело! – почти промурлыкала Моника.  – И не только дело!  Всё остальное тоже приятно. Продолжим?  Только я сейчас отлучусь на минуточку, убью охотника и вернусь, ага?

Судя по запаху, который оборотница чувствовала совершенно отчётливо, охотник не стал спускаться к пристани, а отошёл вправо, куда-то к скрытым кустами и наполовину развалившимся сарайчикам… непонятно, что ему там делать, но, с другой стороны, может, он именно под тем берегом привязал лодку – чтобы не вызвала подозрений, оказавшись на виду.

– А ты раньше убивала охотников?

– Да, – ответила Моника честно, умолчав, впрочем, о том,  что убитые ею охотники были довольно молодыми и явно не самыми опытными из всей охотничьей братии.

Девушка понимала, что рискует, собираясь напасть на этого типа с чётким и суховатым голосом. Но это был только её риск.  А вот если охотник действительно сообщит об оборотнях всем, если добьётся того, что священники натравят на них людей – тогда это будет опасно для всей стаи.

Монику многие считали легкомысленной, и, действительно, она ко многим вещам относилась легко. Но не к благополучию своей стаи и лично Альфы. Почему? Она и сама точно не знала. «Видимо, Альфа послан мне Богом, – пожимала Моника плечами всякий раз, когда доводилось об этом задумываться; и добавляла,  – знать бы ещё, за какие грехи…»

Но так или иначе… Охотник и священник – судя по их разговору, пока единственные люди, знающие об оборотнях, – должны были замолчать. Священника убьёт на ужин вампир. А убить охотника должна она, Моника – больше некому…

– Я бы позвала тебя с собой, – сказала она просто, встретив взгляд Даниэле, – но ведь он собирается перебить в Венеции оборотней. А ты вампир. У вампиров свои расклады, вам может быть выгодно, что охотники начнут нас бить. Я не могу просить тебя пойти против своих. Нечестно это.

«И не очень выгодно с политической точки зрения», – добавила она про себя.

Долго говорить не было времени. Каждая минута была сейчас на счету: охотник мог сесть в лодку и уплыть, не оставив следа… И тогда его уже не найдёшь!